«Я его боюсь, что мне делать?»
Из-за объявленной пандемии коронавируса и ограничительных мер в мире фиксируется резкий рост обращений от жертв домашнего насилия. Во Франции и на Кипре — на 30%, в Китае — в три раза, рост тревожных звонков отмечают и в других странах мира. В России правозащитники единогласно заключают, что в условиях самоизоляции вырос уровень домашнего насилия, однако точные цифры назвать сложно. Кризисным центрам, которых в стране насчитывается порядка 150, нельзя вести прием подопечных из-за ограничений, и жертвам просто некуда идти. Поэтому российские общественники настаивают, что правительству необходимо принять экстренные меры для защиты пострадавших от насилия в условиях карантина по коронавирусу, в частности обеспечить убежища в гостиницах.
IMC обсудил эту проблему с правозащитниками и представителями кризисных центров Екатеринбурга и узнал, как изменилась статистика обращений в городе за весну, с какими ситуациями сталкиваются запертые в самоизоляции женщины, как им помогают в условиях вынужденной социальной дистанции и что могут сделать власти, чтобы защитить тех, кто столкнулся с агрессором у себя дома.
Как изменилась статистика обращений в Екатеринбурге
Руководитель общественной организации «Женский юрист» Наталья Голоснова занимается помощью пострадавшим от домашнего насилия больше десяти лет. Обычно в организации принимают обращающихся очно и проводят бесплатные приемы, но на время пандемии консультации приходится проводить только по телефону — на горячей линии отвечает дежурный юрист, также пострадавшие пишут на электронную почту. По словам Голосновой, количество обращений заметно выросло с момента, когда в стране впервые объявили «нерабочие дни». В конце марта, по сравнению с обычным периодом, обращений стало на 10-15% больше, за апрель — на 20% больше, чем в марте. По мнению руководителя организации, это связано с тем, что члены семей стали находиться друг с другом в замкнутом пространстве круглосуточно, у многих в связи с этим обострились проблемы.
Рост обращений от жертв домашнего насилия в Екатеринбурге начал увеличиваться, когда впервые объявили «нерабочие дни»
— Всплывают на поверхность психологические проблемы, неудовлетворенность, о которой они не подозревали. Это психологически тяжело, у кого-то накладываются финансовые проблемы, у кого-то еще достаточно маленькая жилплощадь, дети учатся на дистанционке, очень много психологического насилия. После отмены меры мы ждем всплеск насилия, а сейчас женщины обращаются с вопросом: «Я его боюсь, что мне делать?» Многим некуда физически сейчас уйти, — рассказывает Наталья Голоснова.
Помимо замкнутого пространства, ситуация усугубляется еще и тем, что те, кто остался в безвыходной ситуации, не могут обратиться за помощью. Поэтому любая статистика по обращениям, по словам правозащитника, не будет точной.
— Мы пока не можем подсчитать точную статистику. Когда женщина находится круглосуточно с мужчиной, который ее бьет, у нее нет возможности позвонить. Бывает, на почту пишут: «Я не оставлю номер телефона, он проверяет звонки, я удаляю историю переписки, контролируется почта и входящие», то есть даже сообщить о случаях домашнего насилия — это проблема, — говорит Голоснова.
Анонимный опрос о домашнем насилии от Ресурсного центра ЛГБТ в Екатеринбурге
В Ресурсный центр для ЛГБТ, который тоже помогает жертвам травли и насилия, за время пандемии не было прямых обращений. Тем не менее, небольшой анонимный опрос организации в социальной сети «ВКонтакте» показал, что 16 человек столкнулись с насилием в самоизоляции, но не обратились за помощью, пятеро признались в том, чтобы были свидетелем этого, но не смогли помочь пострадавшим. Ответили на вопросы только 237 человек.
В отделение помощи гражданам, оказавшимся в кризисной ситуации, по словам заведующего Дмитрия Елсукова, за время пандемии обратились две женщины, пострадавших от домашнего насилия. Поскольку отделение находится на базе дома для престарелых и есть риск заразить пожилых людей, здесь временно не принимают подопечных. Поэтому одну обратившуюся Елсуков перенаправил в православную организацию «Нечаянная радость», а вторую женщину — в общественную организацию «Аистенок». Елсуков считает, что основная проблема, с которой сталкиваются женщины — насилие со стороны мужей, которые потеряли работу и начали употреблять алкоголь в больших количествах. Это подтверждают и представители «Аистенка». Правда, здесь пока не могут отметить увеличение числа обращений, за последний месяц их было шесть — это средний стандартный показатель. Однако сразу два из них поступили только за неделю с 27 апреля, что бывает редко. Специалисты прогнозируют всплеск обращений в ближайшие месяцы, в том числе, после отмены всех ограничений.
— Пока самоизоляция есть, многие жертвы не могут выйти из дома, сообщить родным о беде. Как правило, насильник изолирует жертву, отнимает телефон, ограничивает входящие вызовы, встречи с близкими и родными. Одна женщина как-то звонила и говорит: «Я настолько боюсь, когда он подходит, я цепенею», — рассказывает руководитель общественной организации «Аистенок» Лариса Лазарева.
В этом случае сотрудники организации не могут оказать жертве психологическую помощь, когда ей это необходимо. Бывает, когда специалисты перезванивают обратившейся женщине, она уже не может взять трубку.
«Хочешь зайти домой — плати»
Одна из обратившихся за помощью в «Аистенок» — женщина, у которой муж потерял работу из-за пандемии и начал пить. Она подвергается физическому насилию и психологическому прессингу. Ей удалось обратиться в организацию за помощью, закрывшись в ванной, пока агрессор смотрел телевизор на большой громкости.
— Сейчас мы ее консультируем, [объясняем] как поэтапно выбраться. Чтобы, когда он, возможно, выйдет на работу, она могла быстро уйти из дома. У нее ребенок маленький, он и психологически прессует, и насилие физическое, она его боится. Мы планируем помогать ей психологически, у нее есть куда уехать, но она пока не может этого сделать, — рассказывает Лариса Лазарева.
В организации «Женский юрист» рассказывают, что одну из их доверительниц муж выгнал из дома с ребенком на улицу и сделал платный вход 500 рублей. Она должна была платить ему, чтобы было где спать. При этом женщина прописана в квартире, и все ее вещи остались за закрытыми дверями.
— Незаконно? Незаконно. С участковым туда заходить? Хорошо, зайдет раз с ним, два. Сколько это будет длиться? Через суд устанавливать права пользования? Муж не будет их исполнять, — рассуждает Наталья Голоснова.
Одну из екатеринбурженок муж выгнал из дома с ребенком во время пандемии и сделал платный вход в квартиру
По словам руководителей общественных организаций, абьюзеры очень изобретательны. Среди обращений еще до пандемии были ситуации, когда мужчина называл себя «господином» и требовал от членов семьи полного подчинения, или когда супруг увозил свою жену на кладбище и угрожал ей убийством. В подобных ситуациях многие жертвы насилия боятся обращаться в полицию, потому что «муж вроде не избил», основания для вызова нет, хотя угрозы и давление продолжаются.
Но даже если ситуация дошла до предела, агрессор начал применять силу, но у пострадавшей появилась возможность обратиться за помощью, на данный момент ей придется самостоятельно искать укрытие или возвращаться в общую квартиру. Во-первых, потому что сейчас центры закрыты из-за пандемии, во-вторых, потому что и после снятия ограничений число центров в Екатеринбурге и стране не увеличится. Их по-прежнему очень мало.
Жертвам нужны убежища
В начале апреля девять общественных организаций, помогающих жертвам домашнего насилия, попросили премьер-министра Михаила Мишустина и глав регионов срочно принять экстренные меры для защиты пострадавших в условиях карантина по коронавирусу. Недавно Оксана Пушкина и другие авторы законопроекта по борьбе с домашним насилием, попросили вице-премьера Татьяну Голикову помочь в утверждении мер по защите пострадавших от него во время действия режима самоизоляции. Как писал РБК, среди требований — обеспечить убежища для жертв домашнего насилия, где их могли бы принять даже при отсутствии регистрации, составить реестр помещений для размещения пострадавших. В кризисных организациях Екатеринбурга эти инициативы поддерживают единогласно.
— В Европе, в США есть отстроенные сети кризисных центров. Женщина знает, что может собрать детей без всяких справок, прийти в центр, и ее там примут, она сможет получить убежище, просто сохранить физическое и психологическое здоровье, получить помощь, прожить до 30 дней и больше. У нас же человек не знает, куда пойти, — считает Наталья Голоснова.
В центре «Аистенок» есть всего 14 мест для постояльцев. Планировалась стройка еще одного кризисного центра в Дегтярске на 25 мест, но она была остановлена из-за отсутствия инвестиций. В двух религиозных приютах есть — 7 и 27 мест, есть 10 мест в центре «Малахит». Руководитель «Аистенка» предлагает хотя бы начать вести статистику по убежищам, ведь зачастую даже любящие родственники не могут принять жертву или с ними, а также с друзьями и знакомыми обрубает связь агрессор, в результате женщина остается одна.
Не у всех получается найти убежище, даже если есть возможность сбежать от агрессора. Сейчас кризисные центры закрыты, а после снятия ограничений их все равно останется мало
По словам Ларисы Лазаревой, бывают случаи, когда специалисты вновь связываются с пострадавшей на следующий день после обращения. Как правило, за этот промежуток времени после проявления агрессии мужчина успокаивается. Утром встает и идет на кухню, завтракает, как ни в чем не бывало. В эти моменты женщина говорит специалистам центра: «Да, вроде бы ничего, может, я прощу его». Многие начинают жалеть своего обидчика, и «это самое страшное» — через несколько месяцев эти женщины звонят снова. По словам Лазаревой, хорошо, что это происходит не через год, ведь у многих есть дети, а жизнь с насильником наносит большой урон детской психике.
— Их психика не выдерживает, кто-то становится похожим на агрессора, либо замыкается до суицидальных состояний. В этом плане мы объясняем женщине, что терпеть ты можешь, но ты не всегда только за себя отвечаешь, но и за ребенка, поэтому нужно предпринимать действия. У нас в кризисном центре живет женщина, мы думали, что у ее ребенка есть расстройство аутистического спектра, а оказывается, он просто никого не воспринимал из взрослых, когда к нему приближались — он съеживался, отказывался кушать. Но потом он расцвел, оттаял, стал бегать и улыбаться. Здорово наблюдать за детьми, когда они приходят в хорошее состояние, когда помогают воспитатели, психологи, и у мамы страхи проходят постепенно, тогда она подает на развод. Страх внутри остается, но мы учим, как с ним справляться, — говорит Лариса Лазарева.
По словам Натальи Голосновой, убежища должны быть именно государственными организациями, чтобы центр мог функционировать постоянно. Лариса Лазарева тоже с этим согласна, однако в таком случае тоже есть подводные камни — государственные центры сталкиваются с проверками, у них есть ограничения по заселению, по возрасту ребенка, необходимым документам. Тем не менее, по ее словам, чиновники тоже понимают, что в этом пригодится и опыт общественных центров, религиозных центров - они более гибкие.
— Мы между собой можем созвониться и определить, где есть свободное место, куда можно поселить женщину, — говорит Лазарева.
Такие стихи женщины пишут в благодарность тем, кто их спас
Помещение убежища, по словам общественников и правозащитников, должно быть пространством санаторного или гостиничного типа с ограниченным входом и другими мерами безопасности, чтобы агрессор не мог проникнуть внутрь. Женщине должны предоставлять комнату с кроватью, вещи от благотворительных организаций. В таком убежище обратившиеся должны иметь возможность не только жить, но и получать юридическую помощь и услуги адвоката, который будет представлять интересы пострадавшей в суде. Обязательна психологическая работа — консультации должны проходить минимум три раза в неделю.
— С развертыванием обсерваций для тех, у кого подозревают коронавирус, неплохо было бы развернуть минимальные кризисные центры. Как только будет информация о том, что можно туда пойти, мы столкнемся с огромным количеством людей, которые туда захотят обратиться, и им еще не хватит места, — предполагает Наталья Голоснова.
Представитель Ресурсного центра для ЛГБТ Алла Чикинда дополняет, что в шелтерах, кризисных центрах или убежищах должны принимать всех женщин, независимо от их ориентации или гендера. Когда проводилось исследование по насилию в партнерских отношениях ЛГБТ, выяснилось, что многие кризисные центры России отказываются принимать персон ЛГБТ.
— Мы бы хотели, чтобы они принимали всех, кто к ним пришел, независимо от сексуальной ориентации и гендерной идентичности. [...] Подозреваю, в шелтер для женщин могут не пустить трансгендерную женщину, а это неправильно, над этим тоже надо думать, — говорит Чикинда.
Лариса Лазарева считает, что, если в каждом регионе будет хотя бы по центру на 100 мест, это бы помогло решить проблему для жертв, которым нужно уехать от агрессора в другой регион, чтобы разорвать контакт с ним и избавиться от преследований. А Дмитрий Елсуков призывает к тому, чтобы задуматься еще и над «системой раннего оповещения», то есть иметь механизмы, которые позволят сообщать в социальные органы, полицию о том, что знакомые, близкие или соседи подвергаются домашнему насилию.
— Все должны стать волонтерами по отношению друг к другу. Если вы заметили, что женщина ходит с побоями, спросите, что у нее случилось, нужно думать о том, как ей помочь и предупредить органы, чтобы насильник не чувствовал себя безнаказанным. Тут нужна профилактика, — предположил Елсуков.
На данный момент МВД провело закрытое рабочее заседание, по итогу которого губернаторам рекомендовано подумать о поддержке некоммерческих организаций, ведущих борьбу с семейным насилием, и создании новых кризисных центров для женщин в качестве «меры безопасности на период разрешения конфликта, в том числе семейного, ставшего причиной насилия». Однако это рекомендация, и неизвестно, сколько времени займет создание шелтеров. К тому же вопрос о создании убежищ для пострадавших от насилия, упирается в другой, наболевший — в принятие закона о профилактике домашнего насилия, который, к слову, в России до сих пор не принят и не рассмотрен.
— Мы стали много об этом говорить, это хорошо, но по факту мы много говорим, пишем, а ситуация не сдвигается с мертвого места. Как женщина была по факту незащищенной в семье, в месте, где она должна получать поддержку, силу и энергию, там, где мы радуемся победам друг друга, переживаем неудачи, это наш тыл, она не может нормально существовать, — подытожила Наталья Голоснова.
Напомним, что спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко 16 апреля заявила, что сенаторы вернутся к работе над законопроектом о борьбе с бытовым насилием, после того как удастся победить коронавирус.
«Не думаю, что будет какой-то всплеск насилия домашнего, ведь семьи, наоборот, вместе переживают этот трудный период», — цитировало Матвиенко РБК.
P. S. (от автора): Буквально после того, как я закончила работу над материалом, мне позвонила подруга детства и сообщила, что ее душил молодой человек, с которым она проживает. Она успела сообщить родителям, которые живут рядом, они успели ее увести из дома. В ходе нашего ночного разговора выяснилось, что давление он применял к ней не в первый раз и мог это делать на глазах у ребенка. Подруга намерена больше не продолжать с ним отношения, но теперь я, ее близкие и друзья переживаем за то, чтобы он ей не угрожал и оставил ее семью в покое...
Куда обратиться, если вы стали жертвой или свидетелем домашнего насилия
— В первую очередь, нужно позвонить в полицию или по номеру 112, вызвать участкового. У вас обязательно должен быть его номер, если его до сих пор нет — найдите его на сайте полиции и сохраните в контактах;
— Если вы заметили, что, к примеру, вашу соседку избивают или применяют к ней психологическое насилие, войдите к ней в доверие и договоритесь о том, что она может к вам обратиться, подать знак или написать смс с просьбой вызвать полицию.
Организации Екатеринбурга, которые помогают жертвам домашнего насилия:
Межрегиональная общественная организация «Аистенок» Телефон: 8 (343) 367–47–35 Сайт
Межрегиональная общественная организация «Женский юрист»
Телефон: 8 (343) 278–70–68, 8 912 246–97–66 e-mail: womenslawyer@mail.ru Сайт
Ресурсный центр для ЛГБТ
Телефон: 8 904 985–13–76 (Анна) Экстренная помощь Сайт, группа «ВКонтакте»
Кризисный центр «Екатерина»
Телефон: 8 952 146–22–23 (актуальное время работы: Вт, Ср, Пт с 12.00-16.00)
Сайт, группа «ВКонтакте» Почта: kc-ekaterina@mail.ru
Приют «Нечаянная радость» Телефон: 8 902 874–14–62 Сайт, группа «ВКонтакте»
Отделение помощи гражданам, оказавшимся в кризисной ситуации «Малахит»
